Путешествие за словом
Беседа академика О.Н.Трубачева и владыки Игнатия, епископа Петропавловского и Камчатского
В одной из своих работ академик Олег Николаевич Трубачев вспомнил слова, однажды услышанные им в детстве: “Если мальчик увлекается географией, он может быть впоследствии хорошим филологом”. Действительно, филология, особенно историческая – это путешествие за словом в глубь веков. Путешествие не только символическое. Олег Николаевич выезжал на многие европейские конференции – в Германию, Францию, Финляндию, Австрию и другие стран. Он побывал во всех славянских странах, собирая материал для словаря, выступая на съездах славистов. В 1986г. с лекциями посетил 14 городов Америки, закончив чтения в Лос-Анжелесе и Сиэтле на американском побережье Тихого океана. А два года назад пролетел над всей Россией, чтобы увидеть Камчатку и как бы замкнуть земной круг с другой стороны Тихого океана. Олег Николаевич посетил здесь Вулканологический центр РАН, Долину гейзеров, прочитал лекции в Петропавловском университете и, наконец, здесь, в Епископии Петропавловской и Камчатской, гостем которой он был, побывал у брата Владимира Николаева, управителя дел.
Владыка Игнатий, епископ Петропавловский и Камчатский хотел этой философско-языковой встречи с ученым из Москвы. Там и состоялось это интервью на склоне жизни ученого, Что привез Олег Николаевич из своих путешествий за словом? Об этом его интервью на склоне жизни, разговор о вечном с владыкой Игнатием. Камчатское телевидение так и пригласило их вместе для беседы о Руси начальной, дописьменной, о Кирилле и Мефодии, о нашей письменности. О Руси православной, державной, трепете сегодняшнего дня… Три беседы – 2, 6 и 8 сентября 2000 года.
… Видеозапись фильма прислали год спустя (расстояния!), а вскоре Олег Николаевич заболел, и 9 марта 2002 года его не стало. Интервью так и осталось известным лишь камчатским телезрителям, хотя в нем ученый затрагивает многие важные для нас, сегодняшних, вопросы. Студенты-слависты, пришедшие на практику в библиотеку Олега Николаевича уже после его кончины практиканты (в частности, группа студентов Академии славянской культуры и Алексей Дудин из Рязанского педагогического университета), помогали в подготовке его к печати.
Г.А. Богатова-Трубачева
(2 сентября 2000 г.).
Поиски прародины славян (начатые в 1958 г., продолжаются)
Владыка Игнатий, епископ Петропавловский и Камчатский: Сегодня у нас в гостях академик РАН, председатель Национального комитета славистов РФ, главный редактор журнала “Вопросы языкознания”, член-корреспондент нескольких зарубежных академий и обществ и просто очень интересный человек – Олег Николаевич Трубачев. Его путешествия за словом позволили ему заниматься глубокими проблемами языкознания, истории языка, лингвистики, но я полагаю, что эта встреча будет исключительно интересна и для наших телезрителей, для нашей паствы. Я сам из нескольких предварительных бесед с Олегом Николаевичем извлек чрезвычайно большую пользу.
Ведущая: Олег Николаевич, мне бы хотелось попросить Вас продолжить рассказ владыки и рассказать о круге Ваших интересов, о себе.
О.Н. Трубачев: Что ж, коротко, но с некоторыми подобающими подробностями. Я – академический работник. В рамках своей научной дисциплины – сравнительно-исторического языкознания, славянского языкознания – занимаюсь в основном фундаментальными проблемами с большими выходами и в даль и в глубь, в индоевропейское языкознание. Будучи словарником, изучаю лексический состав не только русского, но и всех родственных ему языков. Их довольно много – мы насчитываем сегодня 15 живых и мертвых, больших и совсем маленьких славянских языков. Вот из этого материала я и мои ближайшие сотрудники стараемся выделить, как это принято называть, древний, то есть праславянский лексический фонд, и ему посвящаем составляемый нами уже больше четверти века “Этимологический словарь славянских языков”. К слову сказать, об определении “этимологический”. Мы занимаемся этимологией, которая представляет собой науку о происхождении слов, развитии их формального облика и их наполнения (то есть семантики, значений слов). Этому посвящены наши труды, в общем-то, довольно успешно издаваемые, несмотря на все приключения и треволнения, происходящие сегодня на наших глазах и порой к нашему ужасу. К настоящему времени вышло 26 томов (или выпусков) Словаря. Кроме того, вокруг него производится большая околословарная работа: выходят статьи, исследовательские разработки, целые монографии. Одна из моих книг называется “Этногенез (то есть происхождение народов, народа) и культура древнейших славян”. Она вышла в 1991 г, но скоро, думаю, будет переиздана. Там, к слову сказать, обсуждается очень важная и нужная для нашего с вами русского национального самосознания проблема – прародина славян: откуда мы, кто мы? Я против старой точки зрения, допускавшей, что славяне могли происходить из Азии, и даже против некоторых других более или менее промежуточных теорий. Идея, которую я отстаиваю и разрабатываю с 1958 г., – теория извечного пребывания, проживания славян в Центральной Европе. Она рассматривает Дунайскую прародину славян, живших в довольно тесной близости к более западным, другим индоевропейским племенам – германцам, древним латинянам (или италикам), кельтам. Эти проблемы, глубоко и меня нтересующие, конечно, имеют свою специальную подоснову и целый аппарат, аргументацию исторических и фонетических переходов, изоглосс, то есть связей слов наших славянских и других родственных языков и т. д., и т.п. Иногда речь идет о родстве, порою – о влияниях или заимствованиях слов. Но меня утешает и радует во всем этом то, что эти проблемы, как мне кажется, представляет интерес и важность не только для узких специалистов, но и для нашего национального самосознания. И именно сегодня, когда имеет место некоторое размывание нашего национального самосознания и тот ущерб, который при этом наносится и чувству нашего национального достоинства. Этому надо противодействовать и, наоборот, способствовать усилению и выделению положительного в истории нашей культуры, нашей древности. Особенно в контексте того, что ряд ученых с не меньшей ревностью развивает теории, подчеркивающие некоторую вторичность, дочерний характер тех же славянских языков в отношении каких-то других, к примеру, балтийских.
Ведущая: Если я не ошибаюсь, Вы знаете достаточно большое количество языков (измеряемое десятками), которое необходимо, чтобы вести поиски прародины славян и другие исследования?
О.Н. Трубачев: О, нет, откуда взялись десятки! Вообще я человек, пусть и грешный, но, как мне кажется, все-таки строгий к себе и не преувеличиваю своих знаний, которые призваны практически обслуживать мои научные интересы. Понятно, что по роду деятельности я неплохо ориентируюсь практически во всех славянских языках, это и умение на них объясняться, писать; необходимо также знать и пять-шесть стандартных западноевропейских языков (в частности, английский, немецкий, французский), уметь читать на итальянском, испанском. Знание некоторых других языков, помимо вышеперечисленных, нужно бывает в моих занятиях сравнительно-историческим языкознанием, часто необходимы литовский и практически все балтийские языки.
Были у меня в прошлом некоторые занятия венгерским и финским, любопытные для слависта-индоевропеиста, потому что это иноструктурные языки. Затем я определенное время занимался армянским, грузинским, ивритом, но все это было оттеснено другими насущными занятиями. Когда я исследовал скифские проблемы, надо было познакомиться с иранскими, индийскими и другими древними языками.
Есть люди, которые знают столько же или даже больше языков – например, знаменитый Иоанн Павел Второй. Он практически знает много языков. В прошлом краковский епископ Войтыла, он любит и умеет при стечении народа обращаться к пастве на самых разных языках.
Конечно, есть мнение: для того, чтобы быть серьезным языковедом, не обязательно быть полиглотом и считать языки десятками. С ними надо работать по необходимости, когда берешься за такую тему, как поиски прародины славян.
В поисках современного единства (1988-2000)
Ведущая: Олег Николаевич, мне хотелось бы продолжить разговор, коснувшись сегодняшнего положения России. Ведь мы в какой-то момент начали терять свои территории, своих братьев-славян. На Ваш взгляд, возвратится ли то положение, в котором мы были еще несколько лет назад, когда Россия была единым, многонациональным государством?
О.Н. Трубачев: Что сказать – будет или не будет? В какой-то мере это прогнозирование, причем проблем не моей компетенции, вопрос, скорее адресованный к политикам, которые тоже порой не очень сильны в области прогнозирования, не говоря о том, что кое-кто из них приложил руку к тому, чтобы это единство развалить. Конечно, в рамках России или бывшего Союза предпочтительнее говорить о тех главных ориентирах, которые способны обеспечить нашу цельность, наше единство, наши добрые связи. Это прежде всего три славянских республики, три восточнославянских народа – Россия, Украина, Белоруссия. Как одно из положительнейших явлений я воспринимаю тенденции, весьма часто торпедируемые, но очень здравые – возврата к идее воссоединения России с Белоруссией. Они имеют широкую поддержку в самом белорусском обществе. Ясно, что речь идет о близко родственных в языковом, историческом, да и во всех остальных отношениях народах и языках – русском и белорусском. Хотелось бы почти то же утверждать и об Украине, но там слишком велико бремя негативных явлений и идеологических наработок со стороны противников единения. Поэтому в то время как по-прежнему сильны связи русской и украинской культур, весьма сильны и центробежные явления, которые если не удаляют (дальше, видимо, и некуда, и нельзя, и не нужно), то держат на каком-то расстоянии Россию и Украину, понуждая тамошних политиков иной раз кривить душой, отстаивая эту самостийность, непонятно, насколько нужную и полезную ли для самого украинского народа. Сейчас нет никакой русификации, но ведь объективные данные говорят, что на одну-две украинских книги приходится пятьдесят русских. Все равно значение русской культуры огромно и может быть приравнено к хлебу насущному – и для украинского народа. Сопереживая этим процессам в принципе, я могу заниматься ими профессионально во время своих лингвистических досугов. Кстати, фундаментальную работу, которая находится в центре моих интересов, – “Этимологический словарь” – привезти сюда я не мог, да и не намеревался – это многотомное издание. А книги типа “В поисках единства” – это лингвистические досуги. В этой небольшой книжечке собрано довольно много значительного, в частности в отношении белорусского языка и культуры, белорусского, а также украинского этногенеза. Здесь мои звучавшие год за годом выступления на весьма важных, капитальных для нашей культуры, для нашего национального и религиозного самосознания мероприятиях – Днях равноапостольных Кирилла и Мефодия, Днях славянской письменности и культуры. Они отмечаются каждый год вокруг 24 мая (11 мая по старому стилю), начиная с 1988 года – великого празднества тысячелетия Крещения Руси в Новгороде, где я произнес что-то первое, так сказать, привлек к себе внимание. Затем последовали выступления в Киеве, Минске, Смоленске и других городах, которые потом вошли в книжечку, не случайно названную “В поисках единства”. Единства и внутри русского языка – ведь оспаривается даже это единство. Есть такое, на мой взгляд, преувеличенно муссируемое представление, что оно-де сложилось вторично из элементов северных и южных говоров, например, новгородских и киевских, которые будто бы вторично сблизились. Я оспариваю эту версию и, как мне кажется, имею на это право; намереваюсь и продолжить обсуждение в третьем издании книги “В поисках единства. К истокам Руси”.
Вот кратко и о моих лингвистических досугах, и о том важном для нас единстве внутри самого русского языка и этноса, внутри ближайше родственного конгломерата русского, украинского, белорусского. Из словарного дела всегда есть много выходов в весьма общие и насущные проблемы. Вот у меня в руках весьма импозантный четвертый (последний) том моего перевода (с моими же дополнениями) “Этимологического словаря русского языка” Макса Фасмера. Это тоже, в сущности, раздумья об истоках Руси. Макс Фасмер, или иначе – Максимилиан Романович Фасмер, происходил из обрусевших петербургских немцев. Он был действительно любителем всего русского – это, в сущности, и стало его специальностью, во многом совпадающей с моей. Он на немецком языке составил “Этимологический словарь русского языка”, который был первоначально издан в Гейдельберге (Германия) в 1950-58 гг. Мировая общественность немедленно обратила на него внимание. Фасмер был избран почетным членом нашей Академии. Самый факт выхода такого труда за пределами России – это ведь нам не минус, а как бы плюс, поскольку это есть проявление важности, общемировой ценности русского языка, русской культуры, которая воплотилась в трех томах первого немецкого издания. Я делал его перевод в молодые годы (в это время мне было около тридцати лет) и довольно много дополнил – в русском издании получилось не три, а четыре тома. У меня в руках уже третье издание этого словаря. Оно по-прежнему нужно, о чем свидетельствует тот факт, что Словарь издан хорошим тиражом. В двух-трех словах это можно охарактеризовать как проявление нужности и важности немецкой и русской культур друг для друга, а также хорошей солидарности в науке, которая помогает жить мыслями о прародине славян ученым в Москве и ученым в Гейдельберге, Геттингене, Бонне.
Подготовка текста и публикация Галины Богатовой-Трубачевой
Олег Николаевич Трубачев, академик РАН